Автор: Махашвили Д.И. Год: 1984 Техника: бумага, тушь, акварель, гуашь Правообладатель: Махашвили Д.И. (наследники) Далее фрагмент из книги А. Митяева «Тысяча четыреста восемнадцать дней» «…Уже к 6–7 октября в оперативном отделе штаба армии созрела как плод коллективной мысли и поисков идея отвести дивизии с занимаемых позиций не на промежуточные рубежи, а прямо к пунктам посадки на суда — одним броском. И не двумя эшелонами, а все четыре дивизии в одну ночь. Мы исходили из того, что вывод войск из боя, растянутый на четверо суток с занятием промежуточных рубежей, почти неизбежно раскроет противнику наше намерение оставить Одессу. И если еще удастся прикрыть отход и посадку на суда двух первых дивизий, то две вторые могут быть запросто смяты и разгромлены, не дойдя до причалов. Такой финал эвакуации представлялся довольно вероятным, если пришли двенадцать больших судов и отряд кораблей эскадры: крейсеры „Красный Кавказ“, „Червона Украина“ и четыре эсминца. До начала операции оставалось менее полусуток, но, как прежде, соблюдались приемы дезинформации: у причалов, где были транспорты, поставили дымовые завесы, будто шла разгрузка, пустые грузовики, затянутые брезентом, уезжали в сторону передовой. Конечно, фашистские летчики заметили скопление судов и кораблей. Бомбардировщики несколько раз за день налетали на порт. Но там было много зенитных орудий, и налеты не причинили вреда. Прибытие большого числа различных судов неприятель истолковал как намерение советских войск перейти в наступление. Наши артиллеристы поддерживали эту уверенность: в 10 утра корабельные, береговые и полевые орудия открыли ураганный огонь по всему переднему краю неприятеля, затем ударили по его тылам и снова по передовым позициям. Днем два десятка наших бомбардировщиков обработали передний край бомбами. Другая группа советских бомбардировщиков нанесла удар по аэродромам врага. Делалось все, что делается перед мощным наступлением. А в это время — все еще с соблюдением тайны — красили белилами фанерные щиты и припасали мешки толченого мела: щиты, как только наступит темная осенняя ночь, поставят вдоль маршрутов отходящих войск, мелом посыплют полосы на дорогах, ведущих в порт. И еще — в военной типографии печатали листовки, их расклеят на улицах тоже ночью. Для горожан. „Не навсегда и не надолго оставляем мы нашу Одессу. Мы скоро вернемся, товарищи!..“». «В 9 часов вечера тридцать с лишним тысяч бойцов снялись с позиций и двинулись к городу, к порту. В окопах остались арьергардные батальоны. Потом и они — перед рассветом — ушли. Их место заняли партизаны — ружейным, пулеметным огнем, пуская ракеты, они создавали видимость того, что вся армия в окопах и блиндажах. Били береговые орудия — те, что скоро будут взорваны. Били бронепоезда, они тоже скоро будут взорваны. Орудия крейсеров, направленные на края дуги, на фланги оставленных рубежей, молчали, но были готовы мгновенно открыть сокрушительный огонь, если бы враг вдруг понял, что происходит, и попытался бы прорваться с кратчайших направлений к порту. Но враг ни о чем не догадывался. Один за другим, закончив прием бойцов, транспорты в сопровождении тральщиков, сторожевиков и катеров выходили из порта в море. Арьергардные подразделения благополучно погрузились на боевые корабли. В 5 часов утра из Одессы ушли последние суда. На целых 30 миль вытянулась колонна транспортов и кораблей. Гитлеровская авиация обнаружила огромный конвой лишь во второй половине дня (тогда же обескураженное командование румынской армии призналось в своем ротозействе). Начались налеты пикировщиков. Как уже говорилось, потопили они только пустой транспорт. Неудача неприятеля объясняется в основном тем, что конвой прикрывали с воздуха наши истребители, взлетавшие с крымских аэродромов. Они провели над транспортами 23 воздушных боя, сбили при этом 17 машин врага. Трех «юнкерсов» сбили зенитчики кораблей. У нас тоже были потери в самолетах — погибли 6 истребителей. Так закончился отход Приморской армии из Одессы.»