«Приключение младшего брата Алексаши Промокашкина Леши Кнопочки» появляется на последней странице первого номера журнала за 1927 год. Озорной и динамичный сюжет, нарисованный В. Сутеевым, сопровожден юмористической миниатюрой Бориса Юрцева и существенно отличается от тех историй в картинках, которые уже выходили на страницах «Пионера».
Леша Кнопочка
«Приключение Леши Кнопочки» демонстрирует иной тип взаимоотношений изображения и текста, а также заявляет принципиально новый уровень осмысления кинематографических приемов как выразительных средств комикса.
Борис Иванович Юрцев (1900–1954) (Пионер, 1927 год, №5)
Борис Иванович Юрцев (1900–1954) был известным режиссером в 30-е годы. Начинал он в театральных мастерских Пролеткульта под руководством Сергея Эйзенштейна, тесно сотрудничал с Иваном Пырьевым и Григорием Александровым, в 1934 году в его фильме впервые появляется на экране Любовь Орлова. Борис Юрцев родился в Москве. До революции закончил четырехклассное Городское Начальное Училище. С 12 лет начал работать, сначала в переплетной мастерской, затем курьером, конторщиком. В театральные мастерские был принят в 1919 году. Окончив их, работал в I Рабочем театре Пролеткульта в качестве актера и режиссера. Сыграл роль Рыжего в первом самостоятельном спектакле Эйзенштейна «На всякого мудреца довольно простоты» (1923) и «короля шпаны» в его первом фильме «Стачка» (1925). Тогда же Эйзенштейн надписывает Юрцеву свою фотографию: «Всем известному Рыжему: «Держи выше наш стяг эксцентрики!». В 1928 году Юрцев уходит из театра и окончательно переходит в кинематографию, дебютируя в качестве самостоятельного режиссера-постановщика с полнометражным детским художественным фильмом «Оторванные рукава» (1928).
Живая газета «Мужицкая смена» (Пионер, 1926 год, №1) (нажмите для увеличения)
Параллельно работе в театре и кино Борис Юрцев руководит рядом театральных коллективов: Центрального дома Юных Пионеров, завода АМО, Динамо, Щелковской мануфактуры, пишет много пьес, миниатюр, живых газет, клоунад и инструктивных работ для пионерского и клубного театра. Появляются его произведения и в «Пионере». Живая газета «Мужицкая смена» (№1 1926) и пьеса-шарж «Загвоздил» (№3-4 1926) выходят с иллюстрациями В. Сутеева. Миниатюра «Приключение Леши Кнопочки» демонстрирует новый тип взаимоотношений драматурга и художника – текст выступает в качестве сценарной основы, разыгранной графическими средствами.
«Приключение младшего брата Алексаши Промокашкина Леши Кнопочки» (Пионер, 1927 год, №1)
(нажмите для увеличения)
Выразительный полиптих расположен в верхней правой части полосы. Острая динамика разнообразных по формату кадров изобретательно уложена в простую легко читаемую композицию Z-образно развивающегося действия. Каждому эпизоду отведена своя строка, но естественное, слева направо, расположение сцен характерно лишь для верхнего и нижнего рядов. Сопутствующий текст начинается колонкой слева от изображения, а затем заполняет нижнюю часть страницы. Такая верстка довольно успешно выстраивает порядок восприятия, при котором движение по тексту приводит к расположенной справа картинке.
Зачинный кадр дан вровень с заголовком
Зачинный кадр дан вровень с заголовком. Герой сидит в кровати, разбуженный боем часов. «Бом! Бом! Бом! Блям! – Четыре часа» – прямое действие без промедления начинается с первой строчки текста. Тут же героя прошибает холодный пот, его волосы становятся дыбом, а верный песик в испуге хлопает ушами и вертит хвостом.
«– Ах! Ах! Ах! Ах! – закричал Леша. / – Вау! Вау! Вау! Вау! – закричал Бутуз. / – Бежим, Бутуз! Несемся! Мчимся! Летим! Может, успеем! – завопил Леша. / – Гав! Гав! Гав! – иав-гав, – заерепенился Бутуз».
Фонетическая лавина междометий и звукоподражаний, каскад глаголов с места в карьер запускают цепь эксцентрических трюков, оставляя читателя в интригующем неведении о причинах столь лихорадочной спешки. Первый ярус картинок отведен героическому прыжку из окна. И в тексте и в изображении аттракциону уделено особое внимание. Пока драматург, отчаянно замедляя ход времени, нанизывает одну фигуру речи на другую, художник, выбрав в качестве пластического решения эпизода вертикальную панораму, выразительно разделяет действие на три фазы.
Первый ярус картинок отведен героическому прыжку из окна
Первая состоит из двух расположенных друг над другом кадров. В верхнем – герои выглядывают из окна и, прежде чем бесстрашно броситься в него, бросают вниз бесстрашные взгляды. В нижнем кадре то, что они видят: гребущий снег дворник. Пространство дискретно, время сжато. Динамичное сопоставление выстроено по законам параллельного монтажа. Кадры выглядывания органично взаимодействуют с кадром полета, занимающим всю высоту строки. Взаимное расположение по принципу кирпичной кладки выстраивает ритмическую связь, упрочивает пластическое единство композиции в целом.
Акцентированная вертикаль кадров полета и приземления определена субъективными ощущениями героя в состоянии аффекта. В экстраординарной ситуации героического прыжка скорость реакций Леши Кнопочки неизмеримо возрастает, его восприятие обостряется, и бесконечно длящееся мгновение вмещает множество событий. Оперируя вертикальной панорамой, В. Сутеев увеличивает длительность кадра, переходит от динамики монтажных сопоставлений к внутрикадровому развитию действия. Время сцены замедляется, пространство становится непрерывным, как того и требует сопутствующий изображению текст.
«… только угадывай мимо дворника» – отдает Леша последнее распоряжение. «Гав! – рявкнул Бутуз. – Леша Кнопочка и Бутуз бесстрашно ринулись в пространство. Героические их тела стремительно разрезали воздух. – Вместе с героями летят и щедро подброшенные Б. Юрцевым фразеологизмы. – Небо сразу сделалось малюсенькой копеечкой». При этом Леша еще отчаянно подбадривает Бутуза, опасаясь, что тот может струсить и вернуться с полдороги.
«Два бесстрашных героя стремительно приближались к земле. / Тысячи птиц были испуганы невиданным геройством. / Бац! Трах! / Сотни новых звезд полетели в небо. / Град искр брызнул из героических глаз и растопил снег на 3 квадратных сажени вокруг». Очередной всплеск звукоподражаний знаменует завершение полета на голове ничего не подозревающего дворника. Со словами: «Я извиняюсь, пардон!» – Леша Кнопочка откапывает беднягу из снега и бросается дальше. Подхватив забытые кем-то саночки, герой «молниеносно прибуксирил их к мирно стоявшему автобусу».
Следующий эпизод развернут единым панорамным кадром,
стремительно перебрасывающим зрительский взгляд справа налево
Следующий эпизод развернут единым панорамным кадром, стремительно перебрасывающим зрительский взгляд справа налево. Неистовое «верчение ручки киноаппарата» замедляется. Время сжимается, движения становятся быстрее, плотность событий возрастает. «Вскочить в автобус, дернуть сигнальный звонок к шоферу, выскочить обратно и вспрыгнуть на стремительно помчавшиеся саночки было делом сотой части секунды для ловкого Леши». Плотная череда глаголов в неопределенной форме подчеркивает «рубленый» характер действия, усиливает динамику сцены, развернутой во всю ширину комикса. «Санки летели с быстротой 100 верст в час. / Бутузик летел даже немного быстрей. / Вдруг – фюр-люр-люр-люр!». Трель милицейского свистка раздается ровно в тот момент, когда запущенное справа налево действие на полном ходу «налетает» на традиционный порядок восприятия кадров нижней строки. «Автобус стал как вкопанный. / Бутузик затормозил хвостом».
Последний ряд кадров ознаменован приближающейся развязкой
Последний ряд кадров ознаменован приближающейся развязкой. В первом из них появляется милиционер клоунского обличья. Едва узнав о причинах спешки, он одалживает герою рубль для уплаты штрафа. Зритель по-прежнему пребывает в неведении, что существенно повышает градус интриги. В следующей сцене сомнения исчезают. Скрывающийся в дверях редакции журнала Леша встречен восторженными криками сотрудников, одобрительным хором двадцати тысяч подписчиков и триумфальным гулом сотен тысяч читателей. Последний кадр не оставляет сомнений – вся череда эскапад была предпринята с единственной целью успеть на страницы первого номера журнала. «Дорогие читатели, здрасьте, здрасьте! Мое почтение! Устал, бежал, торопился, спешил! Боялся опоздать в первый номер. Расскажу вам свои приключения. Сегодня ночью проснулись с Бутузиком. Глядите первую картинку. Поглядели? Теперь смотрите вторую. Потом …». Использование кольцевой композиции повествования позволяет сделать само чтение комикса его непосредственным сюжетом, тем самым существенно увеличив игровой потенциал небольшой, но изобретательной и весьма эксцентричной истории.
Обложка юбилейного номера журнала Пионер, 1927 год, №5
Эффектным завершением периода тесного сотрудничества В. Сутеева с «Пионером» становится юбилейный номер журнала за 1927 год (Пионер № 5, 1927). Своеобразным итогом трех лет стал парад литературных героев, прошедших по страницам издания за это время. Иллюстрированный разворот сопровождает юбилейный текст Б. Юрцева. По сюжету церемониальный марш «беззаветных героев» представляет собой парад-алле. Они полны энтузиазма, просятся на страницы новых произведений и, несмотря на все испытания, выпавшие на их долю, не ропщут, а всегда готовы во имя замирания читательских сердец к новым трюкам и приключениям. Масштабная мизансцена имеет коллажную природу. Транспаранты и группа читателей на трибуне выполнены с помощью фотомонтажа.
Своеобразным итогом трех лет стал парад литературных героев,
прошедших по страницам издания за это время. (Пионер, 1927 год, №5)
(нажмите для увеличения)
В процессии помимо своих персонажей Сутеев рисует и героев других художников, сохраняя при этом стилистику иллюстраторов. Ожидаемо появляются и все герои комиксов. Митька в своей клетчатой кепке гордо бьет в барабан во главе шествия. Поодаль бодро шагает Петька-пионер со своим закадычным эскимосским другом. Высоко в небе, в бельевой корзине, привязанной к воздушному змею, парит октябренок Ким со своим верным котом, а Леша Кнопочка и Бутузик, простуженные и закутанные после своих январских приключений, с интересом взирают на происходящее, скромно стоя в сторонке. Впереди у главного детского журнала страны была непростая, но долгая и содержательная жизнь, тогда как для пионерских комиксов Владимира Сутеева юбилейный парад стал скорее прощальным выходом на авансцену.
Автор: Илья Бобылев
Ранее в серии «Первые комиксы Владимира Сутеева»:
